Главный редактор портала LEFTPENZA Сергей Падалкин беседует с активисткой оппозиционного движения «Солидарность» Анастасией Рыбаченко. Про «площадь Свободы», борьбу с режимом и победе оппозиции. Насте – 18 лет. Берите пример! 

 С Настей Рыбаченко мы познакомились на одном из несанкционированных Дней Гнева в Москве. Сотни людей вышли к мэрии, чтобы высказать свое недоверие старику Батурину. Милиция жестоко пресекала митингующих. Нас оттесняли с площади, требовали разойтись. Тех кто поднимал плакат или черную метку или что-то скандировал утаскивали в автозак. Удальцову тогда разбили лицо, порвали одежду. Доходило до абсурда: троих парней из Левого Фронта забрали просто за то, что их фотографировали журналисты. Эх, как не похожи эти митинги на санкционированные акции КПРФ. Здесь не бывает скучных речей и людей, ностальгирующих по дешевой советской колбасе. Здесь царит особая атмосфера. Атмосфера свободы, воздух которой витает над головой. Люди идут сюда не по указке властей или партийного руководства. Они приходят на такие акции по зову совести, потому, что больше молчать уже нельзя. Состав участников здесь разный. Вот бородатый либерал с неизменным на всех митингах плакатом: «Путяра, пшел вон!». Вот социальный активист, протестующий против сноса домов в «Речнике». Вот, женщина-эколог в причудливой шляпе и с веткой в руках. Вот, активист Левого Фронта с черной меткой для Лужкова. Всех этих людей объединяет одно – ненависть к режиму. Ради этого они приходят на День гнева, приходят 31-го на Триумфальную площадь на акцию в защиту Конституции. 

Когда почти всех активистов ЛФ с того Дня гнева задержали, мы поехали в ОВД с дурацким названием «Хамовники», где в одной камере сидели члены «Солидарности» и  Левого Фронта. Мы ждали около трех часов. Первой на свободу вышла Настя Рыбаченко, рассказав нам, что убежала от ментов. Свобода была временной, потому, что менты минут через десять сообразили, что у них побег и попытались уговорить Настю вернуться. Настя уговорам поддавалась плохо, поэтому ее второй раз за день повязали. Ближе к ночи к ОВД подъехали представители «Солидарности». Мы дождались всех своих и отправились  отмечать долгожданную свободу, а с Настей обменялись номерами.

 - Для чего оппозиционеры ходят на митинги каждое 31-е число, ведь все знают, что эти акции несанкционированные и каждые раз жестоко разгоняются ОМОНом? Вам нравится, когда вас задерживают?

 - Триумфальная – это место, где локализуются несогласные со всей Москвы, аналогичные площади есть уже во многих других городах России. Все, кто недоволен политикой, проводимой властью, кому надоел путинский авторитарный стиль управления, ложь в СМИ, беспредел милиции и чиновников – все эти люди выходят на Триумфальную, таких достаточно много. Стратегия-31 уже шире просто борьбы за 31 статью Конституции, это самая массовая акция протеста на данный момент, объединяющая всех, кто настроен негативно по отношению к нынешней власти. 

Акции действительно раз от раза разгоняются, но это не повод опускать руки, пока что рано говорить о том, что Стратегия "затухает". На площади нарастает сопротивление между митингующими и милицией, так же как нарастает недовольство в целом в стране – люди продолжают выходить, несмотря на разгоны, потому что чувствуют, что Стратегия ещё не исчерпала себя. Акцию действительно каждый раз не согласуют власти,  но ведь мы за то и боремся, чтобы мирным акциям власти не могли препятствовать, так что митинг и не согласуют до тех пор, пока мы не добьёмся от властей соблюдения законов и Конституции.

 Мне не нравится, когда меня задерживают, это издержки, никак не плюс. Человек полезен на свободе, а не за решёткой.

- Расскажи, что особенно хочется отметить в последней акции на Триумфальной, которая прошла 31 июля?

 - Уровень противостояния между несогласными и милицией резко возрос. Это очень сильно почувствовалось. 

 - Ты давно занимаешься политической деятельностью? Сколько раз за это время тебе задерживали менты? 

 - Участвовать в политической активности я начала где-то с конца 2008-го года, одна из первых акций – марш памяти по убитым Стасу Маркелову и Насте Бабуровой. Собственно, информация об их убийстве, а также информация (появившаяся примерно в то же время) о преследовании Чичваркина меня подтолкнула окончательно в оппозицию. Сложно сказать, сколько раз меня задерживали за это время. Раз десять наверно. Ну, точно не больше 15-ти. Для меня очередное задержание – вещь заурядная, важно не то, задержали тебя или нет, а что ты сделал: если что-то яркое и полезное – то отлично, если тебя свинтили на подходе к Триумфальной площади и ты в итоге даже на митинг не попал – то это провал.

 - Как ты пришла в оппозицию, ведь в сознании обывателей закрепилось мнение, что быть в оппозиции не модно? Что тебя привлекает в борьбе? Почему вообще такой молодой и симпатичной девушке понадобилось ходить на московский Гайдпарк каждое 31-е, сбегать от ментов из отделений милиции и участвовать в столь радикальных и опасных акциях? 

 - В моём тогдашнем обывательском сознании года примерно 2007-го закрепилось нечто совсем другое. Меня никогда особенно не волновало модно что-то или нет. Относительно оппозиции меня отталкивало другое. Я помню, когда в классе 10-ом мне знакомый говорил: «А я пойду на Марш Несогласных», на что я ему отвечала, что, мол, как не стыдно, это же всё проплачено Америкой и т.п. Вот такая точка зрения действительно распространена. К сожалению, тогда моему знакомому нечего было мне ответить, а ведь это очень важно – суметь человеку объяснить, почему люди выходят на такие акции, почему их разгоняют, почему Америка здесь совершенно не причём. Каждый, кто участвует в акциях протеста, должен, мне кажется, быть готов дать ответы на такие вопросы. То, что тогда мой знакомый совсем не нашёлся, что ответить – оттянуло мой приход в оппозицию года на два. Уже в институте я стала интересоваться разными оппозиционными интернет-ресурсами, среди них Ежедневный Журнал и ИКД. Но даже не это важно – в интернете большая часть СМИ оппозиционны, сами того не желая. Почти все интернет-СМИ, ну за исключением откровенно «пропагандонских» и прокремлёвских, -все критикуют власть, так или иначе. И уж совсем единицы додумываются писать, что на акции протеста выходят люди, проплаченные Госдепом США – всё это несколько поменяло моё видение политической ситуации в стране, стало ясно, что несогласные – просто мои сограждане, которые борются за перемены. Относительно того, нужны ли перемены, у меня никогда сомнений особенно не было – поводов для недовольства хватало, но вот осознание того, что несогласные никакие не враги страны, а скорее наиболее политически активная часть её населения – вот это для меня был важно понять. 

Участие в радикальных и опасных акциях – это, мне кажется, преувеличение. Вот когда анархисты громят администрацию – это реально и опасно и радикально. В моём стиле скорее что-то более мирное, вот мы клумбу рядом с памятником Маяковскому разбили и написали цветами «31» – символ ныне идущей борьбы за 31-ую статью Конституции. Я не люблю насилие, и я за ненападение, поступай с другими так, как хочешь, чтоб поступали с тобой. Вот если мне руки на площади милиционеры ломают или моего товарища бьют – это одно, тут я имею право дать сдачи, а так я сторонница мирного протеста, но есть просто такое понятие как самозащита и защита друзей. То, что мы наручниками приковывались – это, может, несколько радикальнее, чем цветы, но главное – чтоб никто не пострадал.

 - Почему ты выбрала именно движение "Солидарность"? На мой взгляд "Солидарность" - это такой аналог радикального Левого Фронта только либерального, а не левого толка. Почему не примкнула к рядам какой-нибудь политической партии, например "Яблока"? И почему все-таки правые, а не левые?

 - С «Яблоком» мне всё было понятно, они уже давно не являются оппозицией, хотя так же, как меняется ситуация в стране, меняется поведение различных партий, так что не удивлюсь, если уже в скором времени вчерашние подкремлёвские партии станут «реальными оппозиционерами», но я не люблю перебежчиков. «Солидарность» - она  искренне оппозиционна, её можно упрекать в чём угодно, этим и занимаются всякие прокремлёвские СМИ, но вот сказать, что «Солидарность» лояльна власти – это абсурд. А ведь для меня это и было важно – найти тех, кто искренне добивается перемен, которых я так ждала. Ещё один важный момент – это как раз то, что «Солидарность» - демократическое движение, я социал-демократка по убеждениям и рада, что «Солидарность» была создана как коалиция демократических сил, ведь это очень правильная идея – объединить разрозненные демократические силы в одно движение. Это меня очень сильно привлекло. Деление на правых и левых весьма условно – в «Солидарности» есть как левые, так и правые, я бы не стала определять её как однозначно правое движение.

 - Как относятся к твоей борьбе родственники и друзья? Многие молодые оппозиционеры рассказывают, что к ним не всегда относятся с пониманием? Но, я считаю, что сагитировать своих родных и знакомых - первая и главная задача любого оппозиционера.

 - Я не люблю людей агитировать вообще. Если меня спросят: «Зачем ты это делаешь?», я, конечно, отвечу, глупо молчать. Но вот наседать на человека «Вступи, да вступи!» - этого я не люблю. Моя мама долго была вообще не в курсе, что я как-то участвую в политактивности, а когда узнала – особого интереса не проявила. Иногда она узнаёт что-то обо мне от коллег по работе, потому что они, видимо, менее аполитичны. Например, про акцию «Тараканий суд» мама узнала от коллег, не от меня. Про «Цветы вместо дубинок!» я сама ей рассказала. Ну а относительно того, одобряет или нет – скорее да, хотя я очень долго этого и не знала. Она всегда как-то молчала по этому вопросу, но потом по её спору с другом я всё-таки поняла, что вроде бы меня она поддерживает. Но мне точно никогда никто не запрещал ходить на митинги, хотя это больше обусловлено тем, что за меня уже давно родители ничего не решают. 

 - Триумфальная, как и День Гнева - это первые ласточки будущей свободы. Как ты думаешь, скоро ли мы сможем победить этот авторитарный режим и наконец-то по-настоящему вздохнуть свободно? И каким ты видишь новое общество?

 - Часом Х будут выборы президента и Госдумы, вот тут мы либо победим и вздохнём свободно, либо лет 6 потом будет застой. Радует то, что у оппозиционных сил вырабатывается видение того, как будет идти это борьба, есть представление о Стратегии. Главным условием для строительства нового общества будут политические свободы – политический плюрализм, прежде всего, честные выборы, свободные СМИ. А там уже люди сами выберут, кого они поддерживают и какой политический курс считают подходящим для нынешней России. Есть политическая история каждой партии и движения, есть политическая программа – вот по ним люди и будут судить, кому они доверяют руководство страной. Кто-то поддержит нацболов, кто-то либералов, я – за социал-демократию: социальные гарантии, права человека, политические свободы. А решать будут граждане России, но политических свобод не отнимет уже никто.

На снимке: Анастасия Рыбаченко (слева) с подругами в милицейском автозаке